Удивительная сила новой привязанности. Часть 2

Любовь к Богу и любовь к миру несовместимы.

Надеюсь, я смог объяснить, как действует сила, сопровождающая действенную проповедь Евангелия. Любовь к Богу и любовь к миру — две привязанности, которые не просто конкурируют между собой, а ведут войну друг с другом. Они непримиримые враги, поэтому не могут ужиться в одной груди. Мы уже говорили о том, что сердце, в силу своего устройства, не может отказаться от мира и остаться в пустоте. Только сила новой привязанности может вытеснить из сердца старую привязанность. Нет другого подобного повеления, которое бы требовало такой коренной перестройки личности, как призыв Нового Завета не любить мир и того, что в мире, потому что эти слова охватывают все, что дорого человеку, а значит, равносильны призыву к самоуничтожению. Впрочем, откровение, требующее от нас такого великого послушания, также дает нам не менее великий инструмент послушания. Оно подводит к самым дверям нашего сердца привязанность, которая, заняв престол, либо полностью подчиняет себе предыдущих постояльцев сердца, либо изгоняет их. Рядом с миром откровение помещает перед нашим мысленным взором Того, кто сотворил мир, более того, оно показывает Бога в Евангелии таким образом, что мы не можем не любить такого Бога. В Евангелии, и только в Евангелии, Бог открывается грешникам как Тот, кому они могут довериться. Только благодаря Евангелию желание грешника быть с Богом не угашается чувством вины, которое встает на пути всякий раз, когда мы пытаемся приблизиться к Богу не через назначенного Им Посредника. Лишь благодаря этой надежде мы приближаемся к Богу, а жить без надежды — значит жить без Бога и позволить миру занимать наивысшее место в сердце без Бога. Только Бог, постигнутый человеком во Христе, может помешать миру занять главенствующее положение. Только тогда, когда вид Бога, чьи законы мы нарушили, перестает внушать нам ужас и когда мы верой, которая также дарована Им, видим Его славу в лице Иисуса Христа и когда слышим Его голос, зовущий нас, убеждающий нас в Его благости к людям, обещающий полное прощение всем, кто попросит о нем, и принятие по благодати, — только тогда любовь, сравнимая с любовью к миру и изгоняющая любовь к миру, впервые возникает в возрождающемся сердце.

Только тогда, когда человек освобождается от духа рабства, с которым любовь не может сосуществовать, и когда на нас, причисленных к детям Божьим по вере в Иисуса Христа, изливается дух усыновления — только тогда сердце, оказавшееся под влиянием одной великой и могучей привязанности, освобождается от тирании прошлых желаний. По-другому освобождение не может произойти. И вера, которая дается нам с небес как непременное условие оправдания грешника перед Богом, также является способом достижения величайших нравственных и духовных перемен в человеке, мертвом и невосприимчивом к любому другому методу воздействия.

 

Намного проще указывать на недостатки мира, чем провозглашать Евангелие.

Таким образом, вы видим, какая проповедь будет наиболее эффективной. Недостаточно показать миру зеркало, в котором он увидит свои несовершенства. Недостаточно предоставить доказательства, пусть даже весьма убедительные, иллюзорности мирских удовольствий. Недостаточно, опираясь на свой опыт, напомнить своей совести о лукавстве сердца и обманчивости того, к чему сердце было привязано. Многие проповедники Евангелия не обладают природными дарами анализа и рассуждения, при помощи которых они могли бы нарисовать для вас правдивую и яркую картину падения нравов в обществе. Но именно то растление, которое он не способен проанализировать и описать, он способен устранить. Пусть же такой проповедник остается верен провозглашению Евангелия. Не будучи способным красочно описать состояние этого мира, он должен точно пересказывать то, что было поведано ему откровением о мире горнем. И не важно, что он не может, подобно великому писателю, едко высмеять мирскую суету. Пусть он не способен при помощи метких саркастических наблюдений выставить напоказ похоти мира, он способен при помощи евангельской вести искоренить эти похоти. Он не может сделать то, что делают другие: словно волшебным мановением руки, вывернуть наизнанку нашу личность со всеми ее скрытыми помышлениями и страстями. Но в его распоряжении есть истина, которая, подобно посоху Аарона, проникнув в сердце, поедает все его страсти. Пусть ему не дано описать все пороки ветхого человека, зато ему дана сила, которой он может уничтожить господствующие в сердце желания и наклонности и стать новым творением в Иисусе Христе, нашем Господе.

Давайте же не будем прекращать использовать единственный инструмент эффективного воздействия на любовь к миру. Давайте искать все возможные методы прокладывания пути в наше сердце для любви к Тому, кто больше мира. Ради этого давайте прогоним тучу неверия, которая скрывает лицо Бога. И я хочу подчеркнуть, что Бог достоин вашей привязанности. Давайте и в форме благодарности, и в форме восхищения постоянно напоминать себе и другим, что Бог любви, создавший прекрасный план по спасению грешного мира, настолько явно показывает нам Свою бесконечную ценность для нас, что нам нужна только вера, только понимание, чтобы наши сердца вновь и вновь наполнялись любовью к Нему.

Позвольте мне сказать несколько слов о скептицизме мирского человека, который пытается оценить на основании своего богатого светского опыта возвышенные христианские учения. Он почитает возрождение невозможным, зная, насколько упрямо его сердце держится за временное, и видя, что люди вокруг него такие же приверженцы мирского, как и он сам. Он полагает, что учение о распятии ветхого человека и воскресении нового противоречит всему, что он знает о подлинной человеческой природе. Такие люди твердо убеждены в собственной прозорливости и способности дать верную оценку тому, что предстает их взору в течение рабочей недели, поэтому они считают идею трансформации сердца, в результате которой оно постепенно умирает для всего преходящего и пробуждается к новому и растущему чувству любви к Богу, выдумкой воскресных проповедников. Такие люди сосредоточены на земных заботах, и до конца своих дней они пребывают в земных чувствах, желаниях и занятиях. А если их посещает мысль о смерти и другом существовании после нее, то они отказываются понимать, почему для подготовки к смерти необходимо такое радикальное изменение сердца, как рождение свыше. Они считают, что им вполне достаточно более или менее хорошо справляться с обязанностями по отношению к некоторым, близким им, людям. Они думают, что, выполнив свой семейный и общественный долг, который склонны принимать на себя люди, в чьем сердце никогда не было Бога, они будут в целости и сохранности перемещены из этого мира, в котором они не имели ни малейшего отношения к Богу, в мир, в котором они всю вечность будут иметь дело главным образом именно с Богом. Они признают все, что говорится о быстротечности времени и о грядущем месте покоя. Но они противятся любому воздействию на свое сердце, требующему такого изменения его привязанностей, чтобы оно уже не находило во временных занятиях полного удовлетворения и успокоения. Они считают попытки такого воздействия эфемерными, и с видом мирских мудрецов, знающих настоящую жизнь, они говорят о бессмысленности призывов помышлять о горнем, жить верой, любить Бога и не любить мира, не полагаться на плоть, презирать земное и жить небесным.

 

Евангелие есть безумие для тех, кто рассматривает его плотскими глазами и разумом.

Теперь стоит сказать несколько слов о людях, которые отвергает духовное христианство и почитают его чем-то бесполезным и бессмысленным. Их скепсис по отношению к требованиям христианской веры полностью соответствует их скепсису по отношению к христианским доктринам. Неудивительно, что они считают требования Нового Завета невыполнимыми, ведь они даже не удосуживаются вникнуть в смысл новозаветных слов. Ни эти люди, ни кто-либо другой не могут освободить сердце от старых привязанностей, если только на помощь не придет вытесняющая сила новой привязанности. Этой новой привязанностью является любовь к Богу, и она не может появиться иначе, как в результате такого представления Бога человеку, которое привлечет сердце грешника к Нему. Предвзятость скептиков не позволяет их разуму увидеть это представление Бога. Они не видят любви Бога в том, что Он посылает Своего Сына в мир. Они не видят проявления Его милости к людям в том, что Он не пожалел Сына, а отдал Его на смерть. Они не видят достаточности искупления и страданий Того, кто понес ношу, которую должны были понести грешники. Они не видят союза святости и сострадания в Боге, который открылся в том, что Бог прошел мимо беззаконий Своих созданий, но сделал это не без умилостивления. Для них является необъяснимой тайной, как человек может перейти из естественного греховного состояния в состояние благочестия, но если бы они с верой посмотрели на Бога, явившегося во плоти, тайна благочестия была бы раскрыта для них. Все дело в том, что эти люди не могут избавиться от старых привязанностей, потому что им незнакомы те истины, которые могут взгреть новую привязанность. Они подобны сынам Изралиевым в Египте: когда тех заставили делать кирпичи без соломы, они не могли любить Бога. Но без любви к Богу не бывает изменения в привязанностях сердца. Заблуждение этих людей велико как в том, что они отвергают требования Евангелия как невыполнимые, так и в том, что они отрицают доктрины Евангелия как бессмысленные; однако любой духовный человек заметит (а духовный человек может судить других людей), что эти два типа заблуждения взаимосвязаны.

 

Истины Евангелия делают требования Евангелия предметом желания нашего сердца.

Если заблуждения взаимосвязаны, то истины, противостоящие им, тоже должны быть взаимосвязаны. Человек, верящий в определенные доктрины, с готовностью подчинится определенным требованиям христианской веры. Заповедь любить Бога может звучать странно для постороннего, но для христианина она звучит естественно, потому что Бог открылся ему как Бог мира, прощения, примирения и последующей свободы. Требование изгнать мир из сердца кажется невыполнимым для человека, которому нечем заменить мир, но оно не кажется таким тому, кто нашел в Боге защиту и удовлетворение. Призыв отнять свою привязанность от земного равносилен приказу убить себя, если этот призыв обращен к человеку, который не знает, на что еще, кроме мира, можно направить свое желание; но тот же призыв не создает никакого затруднения для человека, кому открылась красота и слава небесного и который находит в небесном удовлетворение всем устремлениям своей души. Призыв смотреть не на видимое и не на временное равносилен полному затмению взора для человека, неспособного заглянуть за стену, которая отделяет мир греха от мира вечной радости; но душа человека, верующего в то, что Христос разрушил эту стену, наполняется восторгом, когда он с верой смотрит на невидимое и на вечное. Скажите человеку быть святым — и как он сможет сделать это, если мысль о святости ввергает его в пучину отчаяния? Совершенное на кресте искупление, примиряющее святого Законодателя и нарушителя закона, оказывает освящающее действие на сердце, и теперь, когда Бог рядом и в мире с ним, человек может уподобиться Ему в святости. Отделите заповедь от учения — и вы получите либо свод невыполнимых требований, либо мертвую ортодоксию. Соедините заповедь и учение — и истинный ученик Христа будет способен повиноваться силой знания. Мотив должен быть достаточен для действия. Послушание евангельским заповедям христианину под силу, потому что ему под силу понять и принять евангельское учение. Христианин вооружается щитом веры, надеждой спасения, Словом Божьим, подпоясывается истиной — и выигрывает сражение, берет высоту, оттесняет противника, идет вперед. Если результат велик, то и причина должна быть велика. Как бы ни было велико нравственное воскресение и последующее соблюдение христианских заповедей, в христианских идеях достаточно силы для того, чтобы это произошло.

 

Сила Евангелия дает послушание Евангелию.

Смысл Евангелия в том, что оно успокаивает совесть грешника и очищает его сердце. Важно понимать, что недостаток в одном вызывает недостаток в другом. Наилучший способ изгнать нечистое желание — заменить его чистым, а любовь ко злу — любовью к добру. Чем больше свободы дает Евангелие, тем больше оно освящает. Чем глубже человек поймет благодать Евангелия, тем глубже Евангелие очистит его. В этом кроется один из секретов христианской жизни: чем больше человек нуждается в Боге, тем больше Бог ему дает. Если за основу взять принцип «делай и будешь жить», то ничего кроме страха человек не будет испытывать. Строгость законнической сделки лишает человека доверия Богу. Творение, пытающееся соответствовать всем требованиям своего Творца, на самом деле лишь удовлетворяет свои эгоистические желания и не стремится к славе Божьей. И как бы человек ни старался во всем повиноваться, в его повиновении нет души, его ум не подчиняется закону Божьему, да и не может в такой ситуации. Только когда в соответствии с Евангелием принятие Богом — это дар, дающийся без платы и без денег, только тогда человек может доверять Богу так, что это доверие ничто не может поколебать. Человек испытывает близость Бога так, как он испытывает близость друга. Между Богом и человеком устанавливаются открытые и блаженные отношения: Бог с радостью делает добро для человека, человек обнаруживает все большее удовлетворение в новой нравственной жизни. Спасение по благодати, спасение как дарованное благо, спасение не по делам, а по милости Бога — такое спасение необходимо не только для избавления от справедливого наказания, но и для избавления сердца от тяжкого греховного бремени. Оставьте хотя бы клочок законничества, и вы ставите под сомнение отношения между Богом и человеком, вы лишаете Евангелие силы сокрушать и примирять. Поэтому чем благодатнее Евангелие, тем оно сильнее. То, чего многие боятся как семени антиномизма, на самом деле является семенем нового духа и нового послушания закону. Вместе с благодатью Евангелия приходит любовь к Евангелию, которая уменьшается в той мере, в какой уменьшается благодатность Евангелия. И никогда грешник не испытает такой нравственной трансформации, какую он испытывает, когда верит, что спасен по благодати. Он испытывает сильнейшее внутреннее побуждение отдать свое сердце Богу и отвергнуть нечестие.

Чтобы выполнить работу как можно лучше, вы пользуетесь самыми лучшими инструментами. Я надеюсь, что сказанное мною в какой-то мере поможет тем из вас, кто хочет добиться успеха в исполнении слов Иоанна, но при этом чувствует, что мирские желания держат его, как в тисках. Мне не известен другой способ изгнать мирскую любовь из сердца, кроме как наполнить сердце любовью к Богу; и нет другого способа наполнять свое сердце любовью к Богу, кроме как держаться нашей святой веры. Отвержение мира, невозможное для человека, отвергающего Евангелие, возможно — как и все остальное — человеку верующему. Пытаться выполнить слова Иоанна — все равно что пытаться выполнить работу без подходящего инструмента. Вера же действует любовью. Чтобы изгнать из сердца любовь нарушать закон, надо открыть дверь для любви соблюдать закон.

Представьте, что человек стоит на границе двух миров: один из них, наш мир, зеленеет травой, колосится обильными урожаями, земля благословляет человеческие семьи всеми возможными дарами, а солнечный свет наполняет весельем счастливых обитателей этого мира, которые дружны между собою. Так выглядит один мир. Представьте себе, что другой мир, находящийся за пределами этой благословенной планеты, погружен в тьму и неизвестность. Как вы думаете, захочет ли человек покинуть мир света и красоты и поселиться в ужасающей пустоте и во мраке? Оставит ли он населенные города ради того, чтобы стать одиноким путником среди безрадостных полей? Если внешнее пространство обещает ему лишь пустыню, неужели он откажется от близких его сердцу мест, от радости общения, от тех привязанностей, которые так сильны в нем? Разве он не будет держаться обеими руками за жизнь, исполненную смыслом, деятельностью, людьми? Убегая от пустоты, окружающей наш мир, разве он не постарается задержаться на этой земле и найти себе убежище под серебряным небосводом, распростертым над его головой?

Однако давайте представим, что пока он сравнивает эти два мира, мимо него проплывает благословенный остров, на котором обитают искупленные. Он вдруг видит свет неизъяснимой славы и слышит прекраснейшую мелодию, его взору предстает еще более прекрасные урожаи на каждом поле и более чистое веселье в каждой семье, а также мир, благочестие, доброта, которые несут радость каждому сердцу, объединяют всех людей взаимной любовью пред очами одного благого Отца всех обитателей этого мира. Представим себе, что он также замечает, что в этом мире нет ни боли, ни смерти, и что — и это самое главное — повсюду развешены плакаты, приглашающие присоединиться к этому миру, и приготовлены пути для того, чтобы попасть в него. Разве теперь то, что казалось пустыней, не превратится в желанную страну, а земной мир разве не покажется пустыней? Чувства, которые не может вызвать пустынный космос, может вызвать мир красоты и счастливых людей. И как бы ни было привязано сердце к близким и дорогим ему местам на этой земле, если человеку все же откроется картина другого прекрасного мира, будь то через веру или через обычное зрение, тогда, не нарушая законов, по которым действует его нравственная природа, он умрет для настоящего мира и оживет для мира возвышенного, находящегося пока вдали.

Перевод © Propovedi.ru.

(0)